Светлана де Роган-ЛевашоваОткровение
Часть 1. Детство. Том 1. Пробуждение
Оглавление
- Предисловие
- Пояснение первое
- Глава 1. Начало
- Глава 2. Друг
- Глава 3. Первые «ласточки»
- Глава 4. Потеря
- Глава 5. Реальность
- Глава 6. Первый контакт
- Глава 7. Тест
- Глава 8. Прощание
- Глава 9. Пробуждение
- Глава 10. Будни
- Глава 11. Соседи
- Глава 12. Пряники
- Глава 13. Огонь, который не грел
- Глава 14. Одиночество
- Глава 15. Голодание
- Глава 16. Контакт-2
- Глава 17. Результат
- Глава 18. Обезболивание
- Глава 19. Соседка
- Глава 20. Необычное спасение
|
- Глава 21. Неожиданные гости
- Глава 22. Полтергейст
- Глава 23. Авария
- Глава 24. Ангел
- Глава 25. Стелла
- Глава 26. Стелла-2. Гарольд
- Глава 27. Стелла-3. Аксель
- Глава 28. Стелла-4. Астрал
- Глава 29. Стелла-5. Светило. Ад. Изольда
- Глава 30. Стелла 6. Ментал
- Глава 31. Вэя – Другие миры
- Глава 32. Родители
- Глава 33. Сюрприз
- Глава 34. Печаль
- Глава 35. Изидора
- Глава 36. Изидора-2. Рим
- Глава 37. Изидора-3. Mэтэора
- Глава 38. Изидора-4. Потеря
- Глава 39. Изидора-5. Тьма
- Глава 40. Изидора-6. Светодар
|
Предыдущий фрагмент текста
15. Голодание
Дни сменялись днями, проходили месяцы, а я всё продолжала удивлять (а иногда и ужасать!) своих родных и
близких, и очень часто саму себя, множеством моих новых «невероятных» и не всегда совсем безопасных, приключений.
Так, например, когда мне исполнилось девять лет я вдруг, по какой-то мне неизвестной причине перестала есть, чем
очень сильно напугала маму и расстроила бабушку. Моя бабушка была настоящим первоклассным поваром! Когда
она собиралась печь свои капустные пироги, на них съезжалась вся наша семья, включая маминого брата, который
жил в то время в 150 километрах от нас и, несмотря на это, приезжал специально из-за бабушкиных пирогов.
Я до сих пор очень хорошо и с очень большой теплотой помню те «великие и загадочные» приготовления:
пахнущее свежими дрожжами тесто, всю ночь поднимавшееся в глиняном горшке у плиты, а утром превратившееся
в десятки белых кружочков, разложенных на кухонном столе и ждущее, когда же уже настанет час его чудесного
превращения в пышные пахнущие пироги... И бабушка с белыми от муки руками, сосредоточенно орудующая у
плиты. И ещё я помню то нетерпеливое, но весьма приятное, ожидание, пока наши «жаждущие» ноздри не улавливали
первые, изумительно «вкусные», тончайшие запахи пекущихся пирогов…
Это всегда был праздник, потому что её пироги любили все. И кто-бы в этот момент ни заходил, ему всегда
находилось место за большим и гостеприимным бабушкиным столом. Мы всегда засиживались допоздна, продлевая
удовольствие за «чаепитным» столом. И даже когда наше «чаепитие» заканчивалось, никому не хотелось уходить,
как будто вместе с пирогами бабушка «впекала» туда частичку своей доброй души, и каждому хотелось посидеть ещё
и «погреться» у её тёплого, уютного домашнего очага.
Бабушка по-настоящему любила готовить, и что бы она ни делала, это было необыкновенно вкусно всегда.
Это могли быть сибирские пельмени, пахнущие так, что у всех наших соседей вдруг появлялась «голодная» слюна. Или
мои любимые вишнёво-творожные ватрушки, которые буквально таяли во рту, оставляя надолго изумительный вкус
тёплых свежих ягод и молока… И даже её самые простые квашеные грибы, которые она каждый год квасила в дубовой
кадушке со смородиновыми листьями, укропом и чесноком, были самыми вкусными, которые я когда-либо ела в
своей жизни, несмотря на то, что на сегодняшний день я объездила больше половины света и перепробовала
всевозможные лакомства, о которых, казалось бы, можно было только мечтать. Но тех незабываемых запахов
одурительно вкусного бабушкиного «искусства» никогда не смогло затмить никакое, даже самое изысканно-рафинированое
заграничное блюдо.
И вот, имея такого домашнего «чародея», я, к всеобщему ужасу моей семьи, в один прекрасный день вдруг
по-настоящему перестала есть. Теперь я уже не помню, был ли для этого какой-либо повод или это просто произошло
по какой-то мне неизвестной причине, как это обычно происходило всегда. Я просто начисто потеряла желание
прикасатья к любой мне предлагаемой пище, хотя никакой слабости или головокружения при этом не испытывала, а
наоборот – чувствовала себя необычайно легко и совершенно великолепно. Я пыталась объяснить всё это моей маме,
но, как я поняла, она была сильно напугана моей новой очередной выходкой и ничего не хотела слышать, а только
честно пыталась заставить меня что-то «глотать».
Мне становилось очень плохо и от каждой новой порции принимаемой пищи рвало. Только лишь чистая вода
принималась моим истерзанным желудком с удовольствием и легко. Мама уже была почти что в панике, когда к нам
совершенно случайно зашла наш тогдашний семейный врач, моя двоюродная сестра Дана. Обрадованная её приходом,
мама, конечно же, тут же рассказала ей всю нашу «ужасную» историю о моём голодании. И как же я обрадовалась,
когда услышала, что «ничего такого уж страшного в этом нет», и что я могу на какое-то время быть оставлена в
покое без насильственного запихивания в меня еды! Я видела, что моя заботливая мама в это совсем не поверила,
но деваться было некуда, и она решила оставить меня в покое хотя бы на какое-то время.
Жизнь сразу стала лёгкой и приятной, так как чувствовала я себя абсолютно прекрасно и больше уже не было
того постоянного кошмарного ожидания спазмов желудка, которые обычно сопровождали каждую малейшую попытку
принятия какой-либо пищи. Это продолжалось примерно около двух недель. Все мои чувства обострились, и восприятия
стали намного ярче и сильнее, как бы выхватывалось что-то самое важное, а остальное уходило на второй план.
Мои сны изменились или вернее, я стала видеть один и тот же, повторяющийся сон – как-будто я вдруг поднимаюсь
над землёй и иду свободно, не касаясь пятками пола. Это было настолько реальное и невероятно прекрасное чувство,
что каждый раз просыпаясь, мне немедленно хотелось обратно. Этот сон повторялся каждую ночь. Я до сих пор не
знаю, что это было и почему. Но это продолжалось и после, спустя много, много лет. И даже теперь, перед тем, как
проснуться, я очень часто вижу тот же самый сон.
Как-то папин брат приехал в гости из города, в котором он в то время жил и во время разговора сказал папе,
что недавно он видел очень хороший фильм и начал его рассказывать. Каково же было моё удивление, когда я вдруг
поняла, что уже наперёд знаю, о чём он будет говорить! И хотя я совершенно точно знала, что никогда не видела
этот фильм, я могла его рассказать от начала до конца со всеми подробностями... Я никому об этом не сказала, но
решила понаблюдать проявится ли что-либо подобное в чём-то ещё. Ну и естественно, моё обычное «новенькое» не
заставило себя долго ждать.
В то время в школе мы проходили старые античные легенды. Я была на уроке литературы и учительница сказала,
что сегодня мы будем проходить «Песнь о Роланде». Вдруг, неожиданно для самой себя, я подняла руку и сказала,
что могу рассказать эту песнь. Учительница очень удивилась и спросила, часто ли я читаю старые легенды. Я сказала,
что не часто, но эту я знаю. Хотя, честно говоря, пока что понятия не имела – откуда?
И вот, с того же дня я начала замечать, что всё чаще и чаще в моей памяти открываются какие-то незнакомые
моменты и факты, которых я никаким образом не могла знать, и с каждым днём их появляется всё больше и больше.
Я немножко уставала от всего этого «наплыва» незнакомой информации, которой, по всей вероятности, для моей
детской психики в то время было просто многовато. Но так как оно откуда-то приходило, то по всей вероятности,
для чего-то это было нужно. И я совершенно спокойно всё это принимала, точно так же, как всегда принимала
всё незнакомое, что приносила мне моя странная и непредсказуемая судьба.
Правда, иногда вся эта информация проявлялась в весьма забавной форме – я вдруг начинала видеть очень яркие
образы незнакомых мне мест и людей, как бы сама в этом принимая участие. «Нормальная» реальность исчезала, и я
оставалась в каком-то «закрытом» от всех остальных мире, который могла видеть лишь я одна. И вот так я могла
оставаться долгое время, стоя «столбом» где-нибудь посередине улицы, ничего не видя и ни на что не реагируя,
пока какие-нибудь перепуганные, сердобольные «дядя или тётя» не начинали меня трясти, пытаясь как-то привести
в чувство, и узнать всё ли со мной в порядке…
Несмотря на свой ранний возраст, я тогда уже (по своему горькому опыту) прекрасно понимала, что всё то, что
постоянно происходит со мной, для всех «нормальных» людей, по их обычным и привычным нормам, казалось
абсолютно ненормальным (хотя по поводу «нормальности» я готова была спорить с кем угодно уже тогда).
Поэтому, как только кто-то в одной из этих «необычных» ситуаций пытался мне помочь, я обычно старалась как можно
быстрее убедить, что у меня «совершенно всё хорошо», и что абсолютно не надо за меня волноваться. Правда, убедить
мне удавалось далеко не всегда, и в таких случаях это кончалось очередным звонком моей бедной
«железобетонно-терпеливой» маме, которая после звонка естественно приезжала меня забирать…
Вот такой была моя сложная и порой смешная детская реальность, в которой я в то время жила. И так
как другого выбора у меня не было, то приходилось находить своё «светлое и прекрасное» даже в том, в чём другие,
думаю, не нашли бы этого никогда. Помню как-то после очередного моего необычного «происшествия», я грустно
спросила бабушку:
– Почему моя жизнь такая непохожая на всех остальных?
Бабушка покачала головой, обняла меня и тихо ответила:
– Жизнь, моя милая, на десятую долю состоит из того, что с нами происходит и на девять
десятых из того, как мы на неё реагируем. Реагируй весело, малыш! Иначе временами может быть очень непросто
существовать… А что не похожая, так все мы вначале так или иначе не похожи. Просто ты будешь
расти, и жизнь начнёт всё больше и больше «подкраивать» тебя под общие мерки, и будет зависеть только лишь от
тебя, хочешь ли ты быть такой же, как все.
И я не хотела… Я любила свой необычный красочный мир и не променяла бы его ни на что и никогда. Но, к
сожалению, каждое прекрасное стоит в нашей жизни очень дорого, и надо это по-настоящему
очень сильно любить, чтобы не было больно за это платить. А, как нам всем очень хорошо известно,
платить приходится, к сожалению, за всё и всегда... Просто, когда делаешь это сознательно,
остаётся удовлетворение от свободного выбора, когда твой выбор и свободная воля зависит только
от тебя. А вот за это, по моему личному понятию, по-настоящему стоит платить любую цену, даже
если это иногда и очень дорого для самого себя. Но вернёмся к моему голоданию.
Прошли уже две недели, а я всё ещё, к большому огорчению моей мамы, ничего не хотела есть и, как ни
странно, физически чувствовала себя сильно и совершенно прекрасно. А так как выглядела я тогда, в общем-то,
весьма хорошо, постепенно мне удалось убедить маму, что ничего плохого со мной не происходит и ничего
страшного мне, видимо, пока не грозит. Это было абсолютной правдой, так как я по-настоящему чувствовала себя
великолепно, если не считать того «сверхчувствительного» психического состояния, которое делало все мои
восприятия может быть чуточку слишком «оголёнными» – краски, звуки и чувства были такими яркими, что от
этого иногда становилось тяжело дышать. Думаю, эта «сверхчувствительность» и явилась причиной моего следующего
и очередного «невероятного» приключения…
|